Королевская кровь. Книга 2 - Страница 54

— Без мужчин трудно, нет еды, — ответила та, — в деревне остаются только старики, что готовы умирать, если оазис пересохнет. В пути жарко, зато есть защита и можно найти воду. И мы можем побыть немного в Городе, отдохнуть там, поторговать и привезти еды домой. Раньше было сложнее, когда Город был мертв.

Она говорила с сильным акцентом, но вполне понятно.

— А почему вы не идете на Север, к горам? Там есть вода и еда.

— Старики запретили, — женщина что-то крикнула на непонятном языке заигравшимся мальчишкам, балующимся среди животных, — там живут враги.

— И что, — Ани стало не по себе, — никто туда не ходит?

— Никто, — подтвердила смуглянка, сердито машущая рукой пацанам, — запрет.

Ладно, подумаем об этом, когда дойдем до деревни.

Солнце уже стояло высоко и немилосердно жарило, когда караван снова тронулся в путь. Ангелина таки-задремала, крепко держась за горб, но сон был беспокойный, спина и голова горели даже через слои ткани, по коже струился пот, а губы пересохли и потрескались. Воду она берегла, просто смачивала губы, делала один глоток, и прятала бурдюк под одежду, чтобы не так грелся. Хотя вода все равно была почти горячей. Чертова пустыня, чертова жара и чертов Владыка, который принес ее в эту мертвую страну. Интересно, почему ее еще не догнали? Слава Богам, что ее не догнали.

Рудлог был все ближе, и сон сплетался с ее тоской по родным и воспоминаниями, являя причудливые, сменяющие друг друга теплые и устрашающие образы — мама, обнимающая маленькую Ани и шепчущая «мамина любовь», запах ее тела, слезы после известия о смерти, сестры, встречающие ее у домика в Орешнике, прохладная ванная, в которой она будет лежать вечность.

Пугающая криком, проваливающаяся под землю Алина, высокий черный воин в доспехах и с кривым мечом, Полина в подземелье, скорчившаяся на какой-то кровати, Марина с розовыми волосами, растворяющаяся в воздухе, барон Байдек с безумными желтыми, звериными глазами, Василина, кричащая ей «Убирайся, мне не нужна твоя помощь!», маленькая Каролина, бредущая, как механическая кукла, среди трупов, покрывающих улицы столицы. И снова мама «вставай, детка, вставай, сегодня у тебя представление Богам».

Она проснулась от своего крика, задыхаясь от жары и ужаса, и не сразу поняла, что кричит не она одна. Люди орали от страха, ревели сбивающиеся в кучу верблюды, а вокруг них, метрах в трехстах, смыкаясь, клубился желтый песок, в котором слышался живой рев и виднелись оскаленные, огромные пасти.

Ее верблюд дернулся в сторону, принцесса мотнулась и упала на землю, удар ее оглушил, ослепил, и она поползла куда-то, слыша уже не крики — вой обреченности, и боясь того, что ее сейчас затопчут, раздавят.

— Что это? — крикнула она плачущей женщине, поделившейся с ней покрывалом, та баюкала младенца и молилась «Спаси нас, Великая Богиня! Спаси, Богиня! Спаси!»

— Песчаники! Людоеды! — ответила та, прижимая к себе сыновей. Вокруг носились обезумевшие верблюды, люди сгрудились толпой и больше уже не кричали — плакали от жути, тоже молились, глядя на наступающих, ревущих песчаных чудовищ, каждое из которых в десяток раз превосходило человека по росту. Они все состояли словно из крутящегося песка, но можно было различить и огромные туловища, и головы, похожие на сплюснутые тыквы, и горящие оранжевые глаза, и мощные руки. Вот один из них схватил пробегающего мимо верблюда, оторвал пастью сразу половину, а вторую, раскрутив, бросил в толпу людей. Судорожно дергающиеся останки, с разлетающимися сизыми кишками, брызгающие алой кровью, приземлились недалеко от нее, и ее затошнило, горло сжало от страха.

Неужели это все?

Вокруг похолодало, вдруг пошел снег, и люди изумленно замолчали, глядя на мечущиеся метелью хлопья. В чистом небе заворачивались тяжелые тучи, снег сменился дождем, песчаники, словно что-то почувствовав, ускорились, протягивая вперед столбы желтого дыма. А у принцессы голова вдруг стала пустой и звонкой, руки закололо, а память услужливо подсунула картинку — Зал Телепорта, надвигающийся Темный и мама, ставящая щит. Она раскинула руки, чувствуя, как льется изнутри сила, сделала ими полукруг — и вдруг рев стих, а людей накрыло прозрачным, переливающимся куполом, о который и ударилось первое приблизившееся чудовище.

Ангелина стояла и держала защиту, и плакала от испуга, в низу живота пульсировал огонь, по телу бежали электрические разряды, а люди отползали от нее, смотря с благоговением и не переставая молиться. Песчаники бесшумно и упорно бились об купол, и это было невыносимо жутко. Она чувствовала каждый удар всем телом и не знала, сколько выдержит. Где этот проклятый дракон? Почему он не бросился в погоню?

«Женщина должна уметь просить о помощи», — вспомнила она рокочущий голос и рассмеялась, почти безумно, не видя, с каким страхом и надеждой смотрят на нее кочевники. Руки дрожали, тело болью отзывалось на каждый удар одуревших от близкой, но ставшей вдруг недоступной добычи чудовищ. Ангелина подняла голову к небу, глядя на черные крутящиеся тучи, покрывающие купол сверху снегом, и отчаянно закричала, не надеясь, что ее услышат.

— Нории!

В сотнях километрах западнее Владыка и Мастер Клинков заканчивали зачищать вскрывшееся на границах кубло песчаных людоедов. Их было много, и они были голодны и злы. Четери метался среди них, как вихрь и рычал, и смеялся, и кромсал клинками, впав в свое боевое безумие, а Нории держал для него щиты, защищая от песка и мощных ударов песочных монстров. И уже клубилась пыль, и оставшиеся людоеды старались скрыться от смерти в песке, но их настигал красноволосый воин, и сражение подходило к концу, когда он услышал Зов и не поверил своим ушам. Потому что звала женщина, и женщина не была Владыкой. И звала оглушающе, отчаянно, так, что он, метнувшись, сразу же перекинулся и полетел туда, откуда раздавался крик.